Уличный фонарь гаснет над моей головой. Потом гаснет ещё один — у следующего дома. И когда я дожидаюсь трамвая нужного номера (тридцатка, надо тридцатку, иначе я пойду в затон стоять в воде по колено, и случится что-то страшное, что мне не нужно) и автобуса номера подходящего и схожу у себя за тёмными дворами внутри угла улиц, надо мной снова гаснет фонарь — последний на границе освещённого пространства и чёрного неровного газона со скелетом спортплощадки.
«У МОЭК явно проблемы», — думаю я.
У меня явно проблемы.

Люди добегают до противоположных дверей автобуса, чтобы выходить подальше от меня. На мне чужое лицо из театрального грима, оно эффектное, отчуждённое, уставшее и злое. Оно состоит из белых пятен и чёрных провалов и легко воспринимается отдельно от меня.

И к этому всему я привёл себя сам. В некоторые места всегда приходишь сам, своими ногами.




Я не хочу больше так. Я больше так никогда не хочу.