Нельзя бить приютских. Можно разнимать драки — и ударить побольнее, пока оттаскиваешь.
Нельзя доставать нож при других. Только при тех, кого режешь.
Нельзя никого убивать.
Нельзя никого убивать.
Нельзя никого убивать так, чтобы тебя заметили.

Мисс Линч с самого начала сказала, что я очень разумный и талантливый юноша.
Я потому и запомнил: разумный и талантливый. В чём, ха?

...Что вы хотите узнать — что произошло с моим отцом?
Он умер. Люди часто умирают, если говорят с чёрными тенями.

...Я тогда очень чётко подумал, что я хочу, чтобы его не было, а я был на его месте.
Но я же этого не хотел.
не хотел не хотел не хотел
Хотел, но не так.

Я принадлежу чёрной тени и кормлю её чужой кровью, а она делает меня счастливым.

— Что ты считаешь самым красивым на свете, Джек? — спрашивает тихая Офелия Грин. Офелия красиво плачет, её лицо не портит даже распухший нос.
Кровь, думаю я. Красный туман. Как блестит лезвие. Рыжие волосы. Бархатные шторы. Кладбища.
Звучит плохо.
Ну должно же быть что-то ещё.
Я-обычный-мальчик-я-обычный-мальчик-я-обычный-мальчик.
Отвечаю:
— Звёзды, наверное.
Я не считаю звёзды красивыми. Просто когда смотришь на них — или в ярко-голубые глаза Виннифред Барнс — хочется полоснуть себя по горлу собственным ножом.
Может быть, это то, что чувствуют обычные мальчики, когда счастливы.
Паршиво им живётся.

__________________________________________________________

Они прижимают меня к кровати. Мне уже всё равно.
— Где вы были раньше такие добренькие?! — с наслаждением ору я. — Где вы были, когда я перерезал горло Урсуле Кросс?!
Слышит, наверное, весь этаж. И пусть слышат, уродцы.

__________________________________________________________

Меня зовут Ульрих, и мой отец вырастил во мне чёрную тень. Я убил его, убил ту рыжую, которая была с ним заодно, убил многих людей и убью ещё больше.
Я умею быть тихим, потому что ничего не хочу. А чёрная тень хочет пить кровь и трахать белокожих, вкусно пахнущих женщин — и она будет это делать, когда я достану нож и выберусь отсюда.
Нужен нож и тайник, где его прятать.
Она скоро проголодается.
Но пока я тихий и подхожу к Виннифред Барнс. У неё тонкая кожа — видны на шее голубые вены. Она пахнет мылом, а платье на ней — нафталином. Говорю:
— Меня зовут Ульрих.
Она вздрагивает:
— Меня зовут Кете, — и маленькой мягкой ладонью касается моей руки.