День заканчивается идеально: я сижу в тельняшке за компом, допиваю третью банку дряни, слушаю «Тёплую трассу», пишу статью о Лауре и Беатриче, параллельно перечитываю клятую «Чуму-в-известно-где» (Димины, Димины главы, да, Дмитрий Ройш – это такой чувак с заочки, он ещё Лилеевой выписки весь первый семестр сдавал) и пересказываю Сашке легенду о Призраке и Розе из «К+».

Я так долго верил, что всё станет хорошо, рано или поздно, что теперь сижу в этом самом «хорошо» по уши и могу только ржать в голос. «Моя анархияяяяяя!» - вопит музыка в колонках.

Бывает, ты не можешь точно определить свой статус относительно другого человека. У меня есть несколько таких – сомнительная формулировка – знакомых.

Но это не тот случай. Не слово – неподобранное, а подобралось слишком много.

Любовь – это не обязательно про романтику (это ещё женское имя, уж пошутил так пошутил, юморист от бога), это ещё про уходить и возвращаться, про дарить и принимать, про дачный посёлок, колосья пшеницы, зелёный чай из фарфоровой чашки, про зиму, акварельные карандаши, про жутко громко и запредельно близко, про мелкого и незнакомых девочек и про то, как всё наконец-то стало хорошо. Неразделение понятий любви и дружбы уже проехалось по мне месяца два тому, но этот случай, как водится, ничему меня не научил.

Афи, солнышко. Мы пережили четыре года – а это, согласись, срок. Это четвёртый твой день рождения на моей памяти и второй, с которым я имею возможность тебя поздравить.

Я бесконечно могу сидеть тут, разматывать туалетную бумагу, вытирать сопли и продолжать: «А помнишь? А помнишь?». Но сколько можно, ещё завтра весь день. А не спеть ли нам песню – а не спеть.

Всё у тебя будет, будет много разного и по-настоящему, только не останавливайся, чтобы подумать, вообще не останавливайся, учись думать в процессе. Дышать значит двигаться и думать так тоже можно. И хорошо так же будет, и ещё лучше, потому что если это роман про Преодоление (а это он), то сейчас последние главы перед хэппи-эндом. Дальше только эпилог и второй том – уже про другие вещи. Есть что-то фикрайтерское в самой идее сиквела. Ещё раз: всё будет, и люди останутся, и диплом напишется, и эта трава заколосится ещё выше, и мир во всей красоте и многообразии переедет жить к тебе в объектив. Ты себе сама найдёшь цитаты на ту же тему, ладно? Они все очень правильными словами написаны.

«Что за комиссия, Создатель, быть взрослой дочери отцом», - смеётся надо мной Сашка. (Второй юморист от бога, вы посмотрите на этот тандем, мамма миа, Рыжий и Белый Клоуны.)

Как же меня радует, когда ты просто идёшь и делаешь. Иди и делай.

Могу только повторить то, что говорил – писал – в 2013-м. Этот текст с точки зрения герменевтики всё ещё совершает насилие над моим сознанием.
«Обещаю оставаться твоим другом, названым родственником и верным рыцарем в болезни и здравии, в печали и радости, в бедности и богатстве, пока твоя шизофрения не разлучит нас».
И прибавить к этому: «Давай станем старыми и скучными только после зомбиапокалипсиса?»

Я с тобой, ребёнок.

С днём рождения.