***

С неба с лёгким сухим шелестом инструмента-дождепалки сыплется белая крупа.
За серыми набивными тучами косо мелькает солнце.
Я стою на предпоследней ступеньке шаткой алюминиевой стремянки — последняя упирается в ствол яблони. Собираю в полу куртки мелкие золотистые яблоки — не помещаются в корзинке; они пахнут мёдом и палыми листьями.
Косое солнце тёплое — оно греет мою руку, тянущуюся к веткам.
Мелкая белая крупа шелестит, цепляется за капюшон, пробирается за шиворот.
Это похоже на сон, в котором всё хорошо.

2017 — первый год, в который я начал определять вылазки на дачу словом «умиротворение».
С появлением усадьбы «Три Сарая» треугольные шесть соток приобрели обаяние тайны мироздания.
Остров Авалон, золотистые яблоки и полностью золотые на просвет сливы. Осока шуршит на ветру. Шишки хмеля на кустах сирени.
Я всегда не хочу уезжать.

******
Тропинка через участок — к кладовке, сараю, кучам песка и торфа — не совсем прямая, круто заворачивает у куста гортензии. Я пригибаюсь, придерживаю ветку, поднимаю голову и замираю. В открытом окне первого этажа девушка перед зеркалом — там должно быть зеркало — расчёсывает длинные пушистые волосы, и на её руку вниз от поднятого локтя падает смазанная тень. Простая деревянная рама выглядит как обрамление картины. Под окнами цветут розы. Кажется, это прошлая жизнь бьёт меня камнем по голове: я знаю, что сейчас сорву самую пышную розу и протяну её в оконный проём, взобравшись на кромку кирпичного фундамента. Знаю, что девушка мне улыбнётся. Знаю, что эта сцена выглядит как немецкий романтизм.
Это тоже напоминает сон, в котором всё хорошо.

***
Я стою у плиты и разрезаю курицу на сковородке — распиливаю пластиковой лопаткой каждый огромный кусок на два или три поменьше. Великая женщина, которая чуть не спалила шницели, снимает с меня жилетку с шёлковыми отворотами, надевает мне через голову фартук, завязывает за спиной; я смеюсь, вторая великая женщина тоже смеётся.
Я чувствую себя туристом, зашедшим в храм незнакомой религии.
Ещё я чувствую, что счастлив, и с этой глянцевой картинкой ничего не случится, она не выцветет, даже если не повторится больше никогда.

***
Он сидит у меня на кухне на фоне голубой занавески, ест суп, рассказывает о работе.
Чайник кипит и плюётся на холодильничные магниты.
Я где-то в углу между стиральной машиной, мойкой и столом — кухня маленькая, как 3D-модель, места немного. Стою, подпирая висящую на стене микроволновку.

Думаю, что с ним всегда интересно разговаривать.
Что у него всё в порядке с самооценкой.
Что он, в конце концов, прямо сейчас ест приготовленную мной еду и не препирается.
И что в таком случае нет вообще никакого объяснения тому, почему мы всё ещё не друзья.

***
...прерываю ежевечерний разговор: обмен картинками, видосами и анекдотами, полный наклонных черт, отделяющих словеску от пожизнёвки, — чтобы сказать на тот момент очень важное.
Я очень рад, что мы встретились.
Что мы встретились, и так появился самолётный ангар, военная база в Троице-Лыково и хироптеры в Измайловском.
Ни одной вещи не существует, пока ты её не видел.

Раз в несколько тысяч часов выпадает один звенящий момент, чтобы видеть вещи и говорить с людьми о важном.